Польское выражение, которое помогает пережить тяжелые времена
Такие слова, как датское ’hygge’ (наслаждение успокаивающими вещами), голландское ’gezelligheid’ (совместное ощущение уюта) и шведское ’lagom’ (в меру) в последние годы стали популярными не только в тех странах, откуда они родом. Однако любители их употреблять порой забывают, что Дания, Нидерланды и Швеция — довольно зажиточные страны со стабильной политической системой, развитыми здравоохранением и образованием и отличной социальной поддержкой населения, рассказывает BBC TRAVEL.
Жизненную философию, родившуюся в этих краях, довольно трудно перенести на почву других стран. Учиться испытывать счастье на скандинавский манер — это примерно то же самое, что учиться ведению финансов у миллионера, когда у самого — пустой кошелек. Может быть, лучше поучиться у нации, которая много раз прошла через адские испытания и устояла?
Зажатая между Россией и Германией, Польша на протяжении веков находилась в зоне конфликтов. В 1772-м, 1793-м и 1795-м она (тогда — Речь Посполитая, Rzeczpospolita, польско-литовское государство. — Прим. переводчика) прошла через то, что теперь называют тремя разделами, и ее территория значительно уменьшилась. В результате последнего, Третьего раздела польско-литовское государство практически исчезло с карты Европы на последующие 123 года. (Польские земли тогда поделили между собой Россия, Пруссия и Австрия. В частности, Россия получила литовские, белорусские и украинские земли к востоку от Буга и линии Немиров-Гродно — общей площадью 120 тыс. кв. км и населением 1,2 млн человек. — Прим. переводчика.) Польша вновь стала независимой только в 1918-м.
Вторая мировая война оставила страну в руинах, со значительно сократившимся населением (и территорией — Ред.). Более того, страна попала под контроль Советского Союза и на долгие годы стала одним из членов социалистического лагеря. В 1981-м, в ответ на растущую популярность и авторитет профсоюзного движения “Солидарность”, коммунистическое правительство ввело военное положение, еще более ограничив права и свободы поляков. После падения железного занавеса Польша влилась в ряды западных демократий, однако период трансформации был долгим и болезненным. И все-таки, несмотря на весь этот тяжелый исторический опыт, поляки не унывают.
Я росла в Польше, и слова “jakoś to będzie” (произносится примерно как “якощь то бэньдже“ — Прим. переводчика) я слышала от людей довольно часто. Мои родители говорили так, когда я о чем-то особенно беспокоилась, и меня всегда подбадривали эти слова. Они означают “в конце концов все наладится”, но смысл их для любого поляка гораздо глубже. В них не содержится призыва сидеть сложа руки и надеяться, что всё как-то устроится само.
“Jakoś to będzie” означает действовать без оглядки на возможные последствия, не беспокоясь о том, что будет. Браться за, казалось бы, невозможное, рисковать без страха за конечный результат.
“Это непоколебимая уверенность в том, что мы можем всё, независимо от того, какие преграды стоят на нашем пути”, — говорит Беата Хомантовска, соавтор книги “Jakoś to będzie, польский образ жизни”. Это отличная философия для тех, кто переживает трудные времена.
Хомантовска и ее соавтор Даниэль Лис фактически описывают ее как полную противоположность датскому “наслаждению успокаивающими вещами” (hygge). “Для нас [hygge] выглядит как изоляция себя от внешнего мира с его проблемами, хюггё — это быть дома в окружении своих близких, любимых людей и наслаждаться их обществом”. “Однако ощутить счастье по-польски означает покинуть зону комфорта. Сделать что-то, смысл чего не сводится к простому движению против течения. Поступить по-польски в данном случае означает добиваться перемен в своей жизни”, — объясняет Лис.
Выдержка, изобретательность и творческий подход — это все составные элементы польского менталитета, что порой означает отъезд за границу в поисках лучшей жизни.
Польская диаспора, Полония — это 20 млн человек, проживающих за пределами своей страны. Это практически половина всех поляков. Поляки в Великобритании, например, — самая крупная этническая группа иностранцев. В США их присутствие особенно ощущается в таких мегаполисах, как Нью-Йорк и Чикаго. Как сказал однажды польский певец Войцех Млынарский, “Везде хорошо, где нас нет. Но мы — везде”. Сказано, конечно, с сарказмом, но умения начинать новую жизнь в новом месте с нуля у поляков не отнять.
Пример воплощения философии Jakoś to będzie, который особенно нравится мне, — это искусственная пальма в центре Варшавы. Она называется “Pozdrowienia z Alej Jerozolimskich” (то есть “Привет с иерусалимских аллей”. Иерусалимские аллеи — одна из главных улиц центра Варшавы. — Прим. переводчика), и вид ее в городе, где довольно часто холодно, а небо серо, порой вызывает изумление. Когда в 2002 году художнице Иоанне Райковской в голову пришла такая идея, это вызвало смешанные чувства у горожан. Кто-то жаловался на то, что пальма — это инородный элемент и выглядит странно в польской столице. Власти Варшавы беспокоились по поводу того, что инсталляция потребует какого-то особого ухода. Но художница следовала философии Jakoś to będzie и осуществила свой план.
Со временем пальма стала одним из символов столицы — таким же запоминающимся, как и Дворец культуры и науки (самое высокое здание в Польше, расположенное в центре Варшавы. Построено в традиции социалистического реализма и напоминает сталинские высотки в Москве. — Прим. переводчика). “У нас либо эйфория, либо отчаяние. Как нация мы не знаем баланса, и, как я считаю, отчасти это связано с нашим географическим положением”, — говорит Лис.
Уолли Олинс, эксперт по польским брендам, согласен с такой оценкой. В статье, написанной в 2006 году для бизнес-школы Саид Оксфордского университета, он отмечает, что польская нация черпает индивидуальность, силу и вечное движение из множества противоречащих друг другу характеристик. “Польша — часть Запада, но ей понятен и Восток; поляки — нация пылкая и увлекающаяся, нация идеалистов, но с другой стороны — довольно практичная и находчивая; поляк амбициозен и в то же время не витает в облаках”.
Такие противоречащие друг другу характеристики, по словам Олинса, создают некое “творческое напряжение“ — неуспокоенность, неудовлетворенность своим статус-кво и неистовость, которая всегда вдохновляет и часто ошеломляет. “Вот поэтому Польша постоянно изменяется и развивается, порой — очень бурно”, — пишет он.
Все это очень наглядно отразилось на облике польской столицы. “Варшава — это город, который всегда чем-то взволнован, всегда гудит. Он постоянно меняется. Он состоит из очень разных районов, которые не всегда симпатичны внешне, но всегда — интересны”, говорит Беата Хоматовска.
Когда я жила здесь, все эти контрасты были для меня очевидны. Город выглядит сшитым из кусочков, которые далеко не всегда подходят друг другу. В центре рядом со зданиями довоенной постройки возвышаются современные небоскребы, а прекрасные дома Старого города резко контрастируют с невзрачными жилыми многоэтажками. Туристам Варшава может показаться серой и неказистой, но она просто пульсирует энергией. Эта энергия выплескивается в оживленных, горячих дискуссиях, которыми так известны поляки, — особенно на политические темы.
В культурах некоторых стран яростно спорить вообще не принято или даже неприемлемо, но в Польше это — в порядке вещей. Часто результатом становятся конкретные политические акции — как, например, июльские демонстрации против планов правительства ввести более строгий контроль над системой правосудия. Протесты (включая тот, с которого в августе 1980-го началось движение “Солидарность”) — важнейшая часть польского менталитета, как и философия Jakoś to będzie. Для них требуется страсть, способность предпринимать конкретные действия в кризисной ситуации и убежденность в том, что все наладится, несмотря на любые трудности.
“Очень важно знать, что именно люди — не правительство, а люди — могут взять дело в свои руки и объединиться. Мы находчивы в ситуациях, когда система перестает работать. Дай нам простой кусок веревки, и мы придумаем, как его использовать”, — говорит Хомантовска.
Впрочем, философия Jakoś to będzie вовсе не требует от вас испытывать что-то драматическое и болезненное. В нашей повседневной жизни она лишь означает, что из обычного можно сделать нечто особенное. Пойти непроторенным путем. Например, поехать в другой город, не заботясь о том, где там будешь ночевать. “Это всегда немножко приключение”, — отмечает Даниэль Лис.
Источник: BBC TRAVEL
