Как буддийский Катманду научит ходить по кругу
Каждое утро на рассвете, приходя к ступе Боднатх и по многу раз обходя ее по кругу, журналист BBC Travel научился избавляться от ненужной спешки и перестал беспокоиться об “упущенных возможностях”.
Мы не уважаем круги. Они — парии геометрии, круглые шипы в мире квадратных дырок. В западной культуре редко когда услышишь что-нибудь хорошее про круг. Если мы застряли в работе над проектом, нам говорят, чтобы мы прекратили ходить по кругу. А иногда он бывает порочным!
Прямые линии — с ними все хорошо. Нам советуют: скажите прямо! Нам говорят: по прямой туда быстрее добраться. Прямодушный человек ценится высоко.
И долгое время я тоже жил под влиянием этого предвзятого отношения к кругу. А когда мне случалось отклоняться от прямого пути, я всегда приписывал этому свои неудачи.
Я и не думал, что в кругах может быть что-то хорошее. До тех пор пока я не открыл для себя Боднатх.
Боднатх (или, если коротко, Боуда) буквально означает “дом Будды”. Это храмовый комплекс в одноименном районе столицы Непала.
Боднатх — это большое и щедрое буддийское сердце Катманду, здесь живут десятки тысяч покинувших родину тибетцев, сюда едут ищущие просветления люди из стран Запада.
И хотя сейчас это часть столицы, Боуда сохранил особую провинциальную уютность.
Когда я впервые приехал сюда и катил по неровному тротуару свой чемодан на колесиках, я тут же обратил внимание на кругообразность этого места.
Куда бы я ни посмотрел, я видел круги. Жизнь здесь в буквальном смысле вращается вокруг гигантской зефирины. По крайней мере, мне тогда так это представлялось.
На самом деле это была ступа — огромное сооружение на белом холме, со сверкающей золотом башенкой, раскрашенное в яркие цвета, со всевидящими глазами Будды, невозмутимо глядящими на все четыре стороны света..
Любая ступа — это пространственная мандала, олицетворяющая собой чистую природу ума Будды. Считается, что каждый раз, когда вы обходите ее по кругу, вы становитесь ближе к просветлению.
В любое время дня сотни людей совершают круги вокруг ступы Боднатх, читая мантры, перебирая бусинки своей малы (буддистских четок) и вращая молитвенные барабаны, цилиндры из дерева и металла с начертанными мантрами.
Люди идут круг за кругом, вращая барабаны ладонями, снова и снова.
Буддисты любят все круглое: мандала как модель вселенной, молитвенный барабан, ступа… Возможно, поэтому, как сказал мне один американец, ставший буддистом, ламы Боуды настолько неторопливы, что всегда опаздывают.
Если всё имеет форму круга, в том числе и время, пунктуальность — вещь весьма относительная. Вы можете сильно опаздывать — или наоборот приходить слишком рано, всё зависит от точки зрения.
Одно из центральных понятий в буддизме (как и в индуизме, сикхизме и джайнизме) — сансара (или самсара), круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой, прерываемый только тогда, когда мы достигаем нирваны. Уважение к кругу свойственно и суфиям, которые вращаются, чтобы стать ближе к Аллаху.
Как и многие другие люди Запада, я смотрю на время и историю как на нечто линейное. Со школьных времен время представляется мне как линия, начинающаяся в какой-то точке А и заканчивающаяся в точке Б.
Однако представители многих других культур смотрят на это совершенно иначе. Время и вселенная выглядят для них как круг. Это называется Колесом времени или Колесом истории — такое можно найти в на удивление большом количестве мировых культур — от взглядов на мир индейцев Перу или Аризоны до философии Фридриха Ницше, который провозгласил возможность “вечного возвращения”.
Ницше считал, что наши жизни повторяются бесчисленное количество раз. (По его мысли, время в его бесконечном течении, в определенные периоды, должно с неизбежностью повторять одинаковое положение вещей. — Прим. переводчика.)
По мере того, как текли дни и недели, проведенные мной в Боуде, мое линейное мышление начало меняться. Это было непросто, но у меня был помощник — мой друг Джеймс Хопкинс, инвестиционный банкир, ставший учеником буддийского ламы, довольно давно живущий в Боднатхе.
Однажды после завтрака я признался Хопкинсу, что у меня проблемы с хождением по кругу. Недавно я купил электронный фитнес-браслет Fitbit, и в голове у меня теперь были только мой прогресс и продуктивность.
“По большому счету идти вообще некуда и делать что-то не имеет смысла”, — сказал мне мой друг, и его провокационные слова повисли в свежем утреннем воздухе.
Смысл их показался мне одновременно притягательным и пугающим. Если ничего не имеет смысла, как понять, насколько правильно я ничего не делаю?
Мне также показалось странным услышать такое именно от Хопкинса, который был совершенно не похож на человека,который никуда не спешит. Он вставал на рассвете, медитировал, потом ходил вокруг ступы, потом отправлялся заниматься делами благотворительного проекта…
Как это так — ты настолько занят, настолько активен, и тут же говоришь мне, что ничто не имеет смысла? Нет ли тут противоречия?
Вовсе нет, ответил Хопкинс. Есть разница между внешним действием и внутренним спокойствием. Действие — это хорошо, подчеркнул он, особенно если оно направлено на благо всех живых существ.
Моя жизнь в Боуде тоже шла по кругу. Каждое утро я просыпался в 5:30, ополаскивал лицо водой, спускался по ступеням и выходил на улицу, чтобы затем присоединиться к реке людей, совершающей круг за кругом вокруг ступы Боднатх.
В такой ранний час здесь не было туристов — только я да несколько сотен тибетцев. Это было отличным ощущением — идти, чувствуя под ногами твердую землю, ощущая таковость, истинную сущность этого места, как сказал бы буддист.
Солнце в этот час только начинало подниматься из-за горизонта, освещая все вокруг мягким и нежным светом.
Я слышал пощелкивание бусинок малы, бормочущих себе под нос мантры тибетцев, воркование голубей, их хлопающие в воздухе крылья. Потом лавки начинали поднимать свои ставни, тибетская речь звучала все громче тут и там.
И всегда — этот вечный элемент звуковой дорожки к происходящему в Боуде, присутствующий и в лавке, продающей безделушки, и у продавца тибетского чая, и, разумеется, слетающий с уст тех, кто идет вокруг ступы, вращая молитвенные барабаны: ом мани падме хум, самая известная в мире буддийская мантра, Шестислоговая, как ее называют тибетцы.
Буквальный перевод ее такой: “О, жемчужина, сияющая в цветке лотоса!”. (По-тибетски эта мантра звучит как “ом мани пеме хунг” и в буквальном переводе не используется для практики. — Прим. переводчика.)
Лотос растет в грязи, но цветы его чисты и прекрасны. Это милый образ, но мне гораздо больше нравится другое — то, как звучит эта мантра по-тибетски, ее вибрации.
Скоро эта мантра проникла в мой мозг, и однажды я обнаружил, что повторяю ее, сам того не осознавая.
Я продолжал ходить вокруг ступы, пока мои ноги окончательно не уставали, а мой ум не успокаивался. Совершение обхода имеет открытый конец, нет никакого предписанного количества кругов. Оно освобождает и в то же время пугает — как узнать, что ты прошел достаточно?
“Ты поймешь”, — сказал мне Хопкинс с озорной ухмылкой.
Но я не понимал, вот в чем проблема. Я никак не мог избавиться от своего линейного мышления. Когда я ходил вокруг ступы, я время от времени поглядывал на свой электронный браслет — как там мой “прогресс”?
И устройство честно сообщало мне, что я сделал 3 635 шагов, преодолел 1,68 мили и сжег 879 калорий. В действительности же мне это ничего не говорило. Я ходил по кругу, никуда не попадая, ничего не достигая.
Круг обнаруживает лживость того, что мы называем прогрессом. Отслеживание своего хождения по кругу не просто тщетно — оно нелепо. Нет никаких прямых линий.
Вопрос, который перед тобой ставят такие места, как Боднатх, и такие религии, как буддизм, таков: способен ли ты признать эту тщетность? Более того: способен ли ты принять абсурдность этого круга?
В последние несколько лет я приезжаю в Боуду каждую осень. Я начал замечать маленькие перемены: открылась пиццерия, где готовят пиццу на дровах (что вызвало во мне раздражение — если я хочу такую пиццу, я приготовлю ее дома), появился новый предупреждающий знак “Использование дронов строго запрещается”.
Но Боуда в целом не изменилась. Вот пожилая тибетская женщина, делающая простирания после каждых нескольких шагов — снова и снова… Вот магазинчик, торгующий “счастливыми буддийскими штуковинами”. А вот мой друг Джеймс Хопкинс.
Означает ли факт моих регулярных возвращений сюда, что я достиг некоторого прогресса? Еще совсем недавно я бы именно так это и расценил. Но не теперь.
Я просто вновь и вновь приезжаю в уголок мира… нет, так слишком линейно… к этому маленькому пузырю на поверхности планеты, который преподал мне ценный урок геометрии. Возвращаясь в Катманду, я замыкаю круг.
