Султан, кинжалы и пещеры: зачем ехать в загадочный Оман
Султанат Оман с каждым годом становится все популярнее у туристов благодаря сохранившимся аутентичным традициям арабского мира и уникальной природе с живописными оазисами. Американское модное издание Vogue вообще посчитало Оман одним из самых популярных направлений будущего 2019 года. Анастасия Пищугина отправилась в страну арабской самобытности и поведала “Ленте.ру” о своих приключениях.
В мае 2018 года Оман упростил получение туристической визы для россиян. Я и мой друг решили воспользоваться этой возможностью, за 15 минут оформили электронную визу, купили бюджетные билеты на турецкий лоукостер и отправились в новую для себя страну.
Признаться честно, больших ожиданий от Омана и его жителей у нас не было. “Нефтедобывающее государство с богатыми обленившимися арабами на краю Аравийских пустынь”, — думали мы. Но наши предположения и стереотипы разрушились в первые же дни!
Пустынные окраины и океанское побережье оказались преисполнены древностями всех времен, ультрасовременные музеи давали исчерпывающие знания о происходившем здесь в разные эпохи, а сами оманцы оказались самыми счастливыми жителями на планете, готовыми бескорыстно помогать иностранцам у себя дома.
Индийский муссон
Наш путь в Омане начался с крайнего юга — города Салалы. Салала — это географическая середина аравийского побережья Индийского океана, южная оконечность страны.
“Са-ля-ля, са-ля-ля, — мягко, по-африкански растягивал название главного города провинции Дофар наш водитель Ахмед, подобравший нас на континентальной трассе Мускат — Салала. — Харииф, харииф” — продолжал он, объясняя нам, чем Дофар отличается от остального Омана.
Хариф — это сезон мусонных ливней, которые три месяца в году без устали поливают горное дофарское плато, растянувшееся по побережью километров на двести. В хариф высохшие водопады и вади (арабское название сухих русел рек) наполняются потоками дождевой воды и устремляются к штормящему Индийскому океану.
Хариф в Аравии доходит только до Дофара и благодаря ему тут тропический климат с банановыми и кокосовыми плантациями, обильными урожаями, буйством красок и зелени. В остальное время года Дофар, как и большая часть страны, — опаленная безжалостным зноем каменистая пустыня.
Нам повезло, и мы застали тот короткий период в сентябре, когда сезон дождей только закончился, беспощадная жара еще не сожгла зеленое оперение на деревьях, а в океане уже можно плавать. Пользуясь удачной погодой, мы отправились в одно из тех пляжных местечек, которые обычно известны только местным. Аль-Фасайя — пляж километрах в сорока по приморской трассе в сторону Йемена, спускаться к которому нужно по серпантину.
Грунтовая дорога тянулась километров на десять вниз, и по краям ее сопровождали мрачные скалы-стены, колючая растительность и камни. Между средиземноморских колючек разгуливали стада верблюдов — высокие, изящные, одногорбые дромадеры. Казалось, создатель ошибся и зачем-то перенес их из пустыни в приморье. Когда мы, сокращая путь, прыгали по камням и колючкам, возле нас остановился пикап. Водитель — судя по всему, местный пастух — жестом показал нам садиться в машину.
Он спустил нас к берегу, где о камни разлетались волны прибоя, у берега стоял севший на мель корабль без экипажа, а пляж с мягким песком был спрятан за высокими валунами — можно было купаться и загорать голышом. Вдоволь насладившись океаном, мы побрели обратно и вновь откуда ни возьмись выскочил тот водитель и помчал нас наверх. В конце он предложил нам воды, и мы мило расстались.
Вообще, этот пастух был не исключением, а, скорее, правилом, потому что в дальнейшем на своем пути мы встречали много таких же чудесных доброжелательных оманцев, готовых нам помогать во всем. Они подвозили нас, угощали местной едой и обязательно чаем, интересовались Россией. Были открыты, приветливы, терпеливы.
Несмотря на то что большинство местных исповедуют ислам, они подчеркнуто уважительно относились к нашему православию и много раз говорили, что дискриминации по религиозному признаку, в том числе и в отношении мигрантов, у них нет. Таксисты сразу оговаривали стоимость услуг. Денег не клянчили, не приставали, не навязывались, были очень корректны в общении и соблюдали дистанцию. В общем, спустя некоторое время в голове устоялось четкое мнение об оманцах: они ни за что не обманут и не обсчитают.
Морское господство
Возможно, такие хорошие манеры и благовоспитанность — это следствие тысячелетней истории юга Аравийского полуострова, многовековых хороших торговых отношений буквально со всем светом. В этом мы убедились, когда побывали в Музее ладана в Салале, где представлена история арабских мореплаваний.
На побережье Омана стояли древние торговые порты, которые теперь раскапывают археологи. Считается, что оманские мореплаватели были самыми искусными мореходами в арабском мире. Задолго до европейцев они избороздили Индийский океан, колонизировали Восточную Африку, ходили в Индию и Китай.
По легенде, Васко да Гама в поисках лоции (пособия для мореплавателей, содержащие описание морей и океанов) Индийского океана заполучил себе на борт оманского лоцмана Ахмада ибн Маджида, который то ли напоенный допьяна европейцами, то ли по собственному желанию выдал им тайну пути в Индию.
Как бы то ни было, оманцев еще в XIV веке Ибн Баттута (арабский путешественник и странствующий купец, объехавший все страны исламского мира) характеризовал как “скромных, с хорошими манерами и дружелюбных к иностранцам”. Такими они и остались до наших дней.
А вот традиционные морские суда, принесшие мировую славу арабским мореплавателям, остались на музейных стапелях. Из традиционных лодок в Омане до сих пор в ходу рыбацкие дау — суда с широкой палубой, вытянутым носом и округлой кормовой частью. Правда, строят их в наши дни в большинстве своем из современных материалов и оснащают мотором.
Туристические дау для аутентичности по-прежнему отделывают деревом. Модели дау в полном масштабе или в виде уменьшенных копий можно встретить во всяком приморском оманском городе. Эта лодка стала таким же символом Омана, как и традиционный кинжал хаджар, представляющий собой короткий изогнутый нож, который прежде носил на поясе всякий мужчина. Хаджар изображен даже на государственном гербе Омана, но сейчас этот нож вы скорее найдете в сувенирной лавке, нежели в повседневном костюме оманца.
Вечность пахла ладаном
В Салале мы посетили местный базар, и он оказался не таким крикливым и суетным, как в каких-нибудь Сирии или Узбекистане. В самое жаркое время суток большинство лавок были закрыты, а из открытых исходили ароматы русской церкви — курился ладан, торговали благовониями, парфюмом, косметикой.
Женщина за прилавком, замотанная во все черное (открытыми остались только глаза), открывала баночку за баночкой, показывая нам загадочные ароматические порошки, разные сорта ладана.
Ладан — это еще один характерный для этой страны продукт. Он представляет собой кусочки застывшей ароматической смолы, собранной со срезов дерева босвеллия сакра. Смола добывается здесь уже около пяти тысяч лет, и по своим целебным свойствам считается лучшей во всем мире.
В прежние времена ладан был таким же важным продуктом, как золото, пряности и шелк. Его использовали в ритуальных целях в Месопотамии, Древнем Египте, Элладе, Риме, Персии и Китае. Несколько тысяч лет назад за контроль над дофарским ладаном и “путем благовоний” — как сегодня за нефтяные месторождения — сражались великие и малые государства. А сейчас пакетик некогда поистине уникального продукта на рынке Салалы приобретается всего-то за тысячу риалов (около 2.20 евро).
Прибрежная полоса
Из Дофара мы поехали вдоль побережья в сторону оманской столицы Маскат. Буквально с каждым километром становилось все жарче и суше, а окружающая природа казалась все более безжизненной. Унылые пустынные горы перемежалась песками с небольшими рыжими барханами и одинокими кривыми акациями с плоскими кронами.
В деревушке Аль-Кахиль мы решили свернуть на указатель “Розовая лагуна”, в которой по описаниям и фотографиям должны обитать розовые фламинго, а вода окрашена в ярко выраженный розовый цвет. Километров десять мягкого песка, и мы в мелководной бухте — очередное раздолье для тех, кому нравится купаться и загорать голышом.
Вода в этом месте теплее воздуха, но в белесом мареве не видно ни одного фламинго. К десяти часам температура поднялась до сорока градусов по Цельсию, и от беспощадного солнца мы укрылись под единственным рыбацким навесом на берегу. Уже позже выяснилось, что розовых птиц ждать не стоит. Подъехавший на полноприводном внедорожнике с туристами-европейцами гид пояснил, что фламинго гнездятся в бухте исключительно “зимой”.
Пустынный Оман
От океана мы повернули вглубь полуострова — еще жарче, еще суше, еще нестерпимее находиться на улице. Дорога ведет вдоль кромки пустыни Рамлат-эль-Вахиба. На этой окраине старинные городки-близнецы — Джалян Бани Бу Али, Джалян Бани Бу Хасан, далее Аль-Камил. В каждом городке своя крепость, старые мечети, бедуинские рынки.
Крепость Джалян Бани Бу Али — самая аутентичная из вышеперечисленных. На сегодняшний день это единственный не отреставрированный храм в этом районе. Имеющая классическую для Омана квадратную форму с пузатыми глиняными башнями по углам, она сливается с местным серым пыльным пейзажем. Крепость — это часть оборонительной линии региона, защищавшая интернациональное торговое приморье от набегов пустынных кочевников.
На выходе из города нас подобрал местный бедуин. Оманец сразу же пригласил к себе в гости и привез в свой дом. После нескольких дней зноя, песков и колючек, финиковый оазис, в котором жил наш попутчик, показался раем. Пели птицы, журчала вода, стрекотали насекомые — здесь звучала жизнь.
Относительно небольшую по российским меркам плантацию орошали каналы, именуемые здесь афаладжами. Афаладжи в Омане — часть мирового наследия ЮНЕСКО, благодаря которым в пустыне стало возможно хоть какое-то огородничество.
Первые каналы появились здесь еще в бронзовую эру, и на сегодняшний день половина оманского сельского хозяйства орошается 4,5 тысячи подобных каналов. Афаладжи берут начало, как правило, в колодцах на глубине трех-четырех метров. Функционируют и подземные каналы (по-персидски “канаты”), пролегающие на большой глубине, но их здесь меньше.
Позже добродушный оманец привел нас в кондиционированную комнату, усадил на кушетки, принес фиников и велел ждать. Поприветствовать нас вышла хозяйка дома — первая на нашей памяти женщина в Омане, которая не побоялась контактировать с нами. До этого момента мы фактически не видели женщин. Иногда они проносились на машинах, показывались в магазинах в сплошных черных одеяниях и сразу исчезали. Но здесь было совсем другое дело.
К нам вышла хозяйка, одетая в ярко-розовые ткани, похожие на индийские, руки ее были расписаны хной, и она заговорила с нами на прекрасном английском. Обменявшись традиционными приветствиями на арабско-английском языке, мы сели на пол. Хозяйка дома принесла традиционный для Омана набор блюд — рис, печеную на камнях баранину и морепродукты. Есть нас оставили одних. После обеда милая хозяйка рассказала нам, что изучала информационные технологии в университете, а сейчас сидит дома с ребенком, которому всего полтора года. Хозяин бедуинского дома оказался сухопарым арабом с вытянутым овальным лицом. Он занимался разведением верблюдов.
Позже в других оманских семьях мы столкнулись с похожей ситуацией — женщины наряду с мужчинами получают высшее образование, после чего кто-то из них выходит на работу, а кто-то остается дома с детьми.
Горные оазисы
Вдоволь наобщавшись с бедуинами, мы помчались в новый оазис — Вади Бани Халид. Он расположен уже в горах Восточного Хиджара, спускающихся к побережью Оманского залива. Вади на арабском востоке — это русло высохшей реки, которое может затапливаться водой после дождей, а может круглый год нести воды небольшой речушки.
Вади в горах образуют целые сети коридоров и проходов, которые разветвляются, переходя одно в другое. Они могут быть безжизненными, как пустыня, а могут представлять собой настоящие оазисы с деревнями, полями и водохранилищами. Оазисы-вади — это самые райские уголки в Омане, прибежище для приезжих, желающих сбежать от бесконечных однообразных пустынь, и местных.
Посещаемых туристами вади насчитывают с десяток, и в каждой есть своя изюминка. В Вади Бани Халид мы плавали в естественном природном бассейне в окружении выбеленных камней и лазали в пещеру, где грохотала подземная река. В Вади Дарбат мы плавали в прозрачной чаше на краю горного плато, с которого вода срывалась многометровым водопадом. В Вади Шаб по речушке, протиснувшись через узкую расщелину, заплывали в маленькую пещеру и прыгали со скалы обратно в воду. Без посещений вади путешествие по жаркому Оману не доставило бы столько положительных эмоций и не принесло бы такого количества захватывающих впечатлений.
Отец нации
Очередной водитель в традиционном оманском облачении подвозил нас к Маскату. На нем была длиннополая белоснежная рубаха “дишдаше” и тюбетейка “кумее”, в которых здесь ходят большинство мужчин. Он спешил на бизнес-встречу и мимоходом интересовался Путиным. А мы, в свою очередь, расспрашивали про оманского бессменного вот уже больше сорока лет правителя — султана Кабуса бен Саида. “Отец нации”, — ответил он. “Отец нации”, — вторили нам и другие.
Абсолютного монарха, правящего единолично в Омане с 1970 года, здесь искренне уважают. Его портреты висят в госучреждениях, магазинах, ресторанах, иногда на улицах. А экспозиции в музеях делят историю Омана на современный мир и мир до восшествия султана на престол. Но при всех типичных восточных почестях непомерного культа личности вокруг Кабуса здесь не ощущаешь. Сами жители считают его очень мудрым, обаятельным и даже скромным.
Нефтяные деньги Кабус в свое время направил на социальные нужды, и отсталый феодальный Оман за годы его правления превратился в современное государство с развитой инфраструктурой и высоким уровнем жизни. Здесь нет вычурных дубайских небоскребов, самых высоких башен, золотых ванн и горнолыжных курортов в пустыне, здесь властвует разумное инвестирование доходов в собственное будущее.
В Маскате мы посетили мечеть имени Кабуса, которая несмотря на свои гигантские размеры, оказалась очень изящной и безумно красивой. Резные деревянные потолки внутри напоминали о Сирии, керамические плитки — об Узбекистане, созданные вручную ковры — об Иране, а дворники-индусы — о многочисленных мигрантах, трудящихся здесь во имя процветания Омана. “Космополитичная и эклектичная”, — так бы я охарактеризовала главную оманскую святыню.
Сам Маскат такой же интернациональный город. Форт, еще один форт, порт, дворцы, музеи. Стратегической гаванью завладевали португальцы и османы, город находился под английским протекторатом. Теперь здесь оманцы, но интернационализм сохраняется: рестораны любой кухни мира, офисы иностранных компаний, туристические базары, пробки, аэропорт прямо в городской черте — все признаки крупного города.
На этом наша поездка подошла к концу, и из Маската мы выехали в сторону границы. “Oman good?” — спросил наш водитель. “Халюю, халюю (красивый, хороший )”, — подтвердили мы. “Why Dubai?” — недоуменно пожимая плечами, снова спросил он, но все же подбросил до погранперехода с Эмиратами. “Таяра, таяра (самолет)”, — отвечали мы.
По дороге домой нам удалось заглянуть в туристический центр на КПП. Там мы нашли отличную карту Омана, подробную, с очень качественной полиграфией, да и к тому же бесплатную. Ту самую карту, которую мы так искали в первые дни путешествия. Ту самую карту, которую мы так и не нашли и в итоге путешествовали по навигатору. Думаю, что ради путешествия по Оману с этой картой мы вернемся в страну еще раз!
