Художники осажденного города: 77 лет со дня снятия блокады Ленинграда
(11)
Сегодня исполняется 77 лет со Дня полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады, продлившейся 872 дня. Несмотря на масштабную эвакуацию, многие ленинградцы остались в родном городе. Портал Культура рассказывает о художниках, которые продолжили работать в тяжелейших условиях.
Соломон Юдовин
Ученик Рериха и Добужинского Соломон Юдовин занимался в основном графикой. До Великой Отечественной войны он создал такие циклы гравюр, как “Оборона Петрограда в дни наступления Юденича” и “Гражданская война”. Юдовин прожил почти год блокады в Ленинграде, где выпускал почтовые открытки, а также начал работу над циклом “Ленинград в дни Великой Отечественной войны”. Затем художника эвакуировали в Ярославскую область, но как только блокаду сняли, он вернулся в Ленинград и завершил начатый цикл. Альбом гравюр Юдовина был издан в 1948 году.
Павел Филонов
Один из лидеров русского авангарда Павел Филонов встретил начало войны в Ленинграде. Правда, запечатлеть военные события он не успел — Павел Филонов умер от истощения 3 декабря 1941 года. Сестра художника так вспоминала о смерти брата: “…он лежал в куртке, теплой шапке, на левой руке была белая шерстяная варежка, на правой варежки не было, она была зажата в кулак. Он был как будто без сознания, глаза полузакрыты, ни на что не реагировал. Лицо его, до неузнаваемости изменившееся, было спокойно. <…> Рука большого мастера, не знавшая при жизни покоя, теперь успокоилась”.
Все работы художника остались у его семьи — долгое время они не могли эвакуироваться, боясь, что картины пропадут. Только когда полотна и архив художника оказались в музее, родственники Филонова покинули блокадный город.
Иван Билибин
Известный своими книжными иллюстрациями и театральными работами, Иван Билибин сумел добиться признания и в России, и за рубежом. Художник пробыл в эмиграции 16 лет, однако в 1936 году решил вернуться в любимый Ленинград. Там он продолжал рисовать, преподавать и работать в театре. С началом блокады он не покинул город, хотя уехать ему предлагали неоднократно. Билибин так ответил наркому просвещения Владимиру Потемкину: “Из осажденной крепости не убегают. Ее защищают”.
Среди последних работ Билибина — иллюстрации к былине “Дюк Степанович”. Хотя художник сильно болел и был физически истощен, он трудился над ними до последнего дня: “Работа продолжается… Книга должна выйти, когда наступит победоносный мир. Книга о нашем эпическом и героическом прошлом…” Иван Билибин работал в осажденном Ленинграде до самой смерти — он умер 7 февраля 1942 года.
Алексей Пахомов
До войны ученик Николая Тырсы Алексей Пахомов преимущественно работал в книжной графике. Во время блокады художник остался в городе, где в 1942–1944 годах создал серию литографий “Ленинград в дни блокады”. В цикл вошло более 30 работ, среди которых — “За водой”, “В очаге поражения”, “На Марсовом поле в затишье”.
Вот как вспоминал художник работу над серией: “…я делал очень мало набросков с натуры. Больше наблюдал и запоминал. Вначале не было разрешения на зарисовки, а когда разрешение было получено, отважиться рисовать было не так-то просто. Население с таким недоверием и злобой набрасывалось на рисующего, видя в нем диверсанта и шпиона, что рисование превращалось в непрерывное объяснение. Подходил какой-нибудь военный и успокаивал недоверчивых, что-де удостоверение на зарисовки настоящее, а не поддельное. Но военный и успокоенные уходили, появлялись новые прохожие, и снова надо было объясняться и отбиваться. Но главная причина, конечно, была не в этих трудностях. Просто события были столь значительные, что, мне казалось, и отражены они должны быть не в легких набросках, а в форме наиболее монументальной (в пределах графического искусства): в проработанном эстампе большого формата…”
Константин Рудаков
Ученик Добужинского и Кустодиева, мирискусник Константин Рудаков после революции нашел себя в иллюстрациях для сатирических журналов “Чиж”, “Смехач” и “Крокодил”. Иллюстрировал он и серьезную литературу — “Евгения Онегина” и “Ревизора”. Во время блокады Рудаков создал цикл портретов бойцов противовоздушной обороны, делал эскизы театральных декораций и костюмов к чеховской “Свадьбе” и “Горю от ума” Александра Грибоедова. Также в блокадные годы Рудаков выполнил иллюстрации к “Войне и миру” и “Анне Карениной” Льва Толстого.
Наконец, в 1942 году, несмотря на тяжелые условия работы, Рудаков принялся за монументальный проект — большое панно в честь 25-й годовщины Октябрьской революции. Художница Татьяна Белоцветова вспоминала о его работе: “У Рудакова очень большое панно, полное горя и смятения. Семья беженцев — мать и четверо детей — на фоне зарева пожарища спешит уйти от гибели. Впечатление… сильное, но не тяжелое: верилось, что люди спасутся… Комиссия… для осмотра панно Рудакова решила подняться на хоры. Некоторое время прошло в полном молчании. Потом сверху послышался тихий плач. Константин Иванович быстро поднялся наверх. Долго они там оставались”.
Леонид Чупятов
Художник Леонид Чупятов был одним из деятелей русского авангарда: участвовал в выставках “Мира искусства” и “Жар-цвет”, учился у Кузьмы Петрова-Водкина. До войны он работал в театре (в частности, был сценографом “Пиковой дамы” в постановке Всеволода Мейерхольда) и в мультипликации (нарисовал “Сказку о глупом мышонке” Михаила Цехановского). После наступления немцев Чупятов остался в осажденном Ленинграде. В одном из своих последних писем он говорил: “Я умру здесь, и моя семья, так мы решили… Я погибаю как художник, гибнут все мои честно, бескорыстно написанные вещи (м.б., никому не нужные, что поделать, очевидно, такие случаи редкие, но бывают), написанные в течение 30 лет…”
Художник умер в декабре 1941 года, но успел написать полотно “Покров Богородицы над осажденным городом” — символ всей блокады. Дмитрий Лихачев вспоминал:
"Умирая, он рисовал, писал картины. Когда не хватило холста, он писал на фанере и на картоне. <…> Лучшая его картина <…> темный ленинградский двор колодцем, вниз уходят темные окна, ни единого огня в них нет; смерть там победила жизнь; хотя жизнь, возможно, и жива еще, но у нее нет силы зажечь коптилку. Над двором на фоне темного ночного неба — покров Богоматери. Богоматерь наклонила голову, с ужасом смотрит вниз, как бы видя все, что происходит в темных ленинградских квартирах, и распростерла ризы; на ризах — изображение древнерусского храма. <…> Душа блокады в ней отражена больше, чем где бы то ни было".
Анна Остроумова-Лебедева
Петербург, а потом Петроград и Ленинград всегда были главными героями графических пейзажей Анны Остроумовой-Лебедевой. Не стал исключением и период блокады. Семидесятилетняя художница не покинула город и продолжила работать, обустроив себе кабинет в ванной комнате: там было тише и безопаснее.
В военные годы Остроумова-Лебедева создала ряд гравюр с изображением блокадного Ленинграда, издала почтовые открытки со своими пейзажами, оформила пригласительные билеты на премьеру Ленинградской симфонии Дмитрия Шостаковича. Кроме того, художница вела дневник, который после войны был издан под названием “Автобиографические записки”.
