Памятники с сомнительной репутацией: как в Италии переосмыслили культурное наследие Муссолини
(6)
На первый взгляд Больцано на крайнем севере Италии — типичное альпийское местечко. Угнездившийся в долине, окруженной пологими зелеными холмами, усеянными старыми замками, амбарами, церквушками и виноградниками, город являет собой причудливое скопление уютных извилистых улочек, окрашенных в пастельные цвета домиков и барочных таверн.
Но перейдите через реку с немецким названием Тальфер (четверть населения Больцано — немцы) на его западной оконечности, и вам откроется совсем иная картина.
Широкие проспекты, просторные торжественные площади, суровые серые здания. Прямолинейная однообразная архитектура подавляет. Портики обрамлены аскетичными квадратными колоннами, поперек улиц переброшены арки, похожие на ведущие в никуда виадуки.
Эта часть Больцано была построена при Бенито Муссолини в соответствии с его вкусом. Два сооружения особенно выделяются среди мрачноватого ансамбля.
Одно из них — тяжелый параллелепипед здания, в котором разместилось местное налоговое управление. Вдоль всего фасада тянется огромный барельеф из размещенных в два ряда 57 каменных панелей общей площадью 198 квадратных метров, отображающих этапы становления итальянского фашизма — от похода чернорубашечников на Рим в октябре 1922 года до африканских колониальных войн.
Дальше — больше. В центре — изображение самого дуче верхом на коне, с правой рукой, вытянутой в римском салюте. Барельеф был заказан скульптору Гансу Пифрайдеру фашистской партией. Впечатляющий образчик тогдашнего агитпропа, одновременно грандиозный и отвратительный.
Другое сооружение — Монумент Победы [в Первой мировой войне], впечатляющая беломраморная арка с колоннами в форме фасций, пучков древнеримских ликторских розог, символизировавших в глазах Муссолини и его сторонников единство нации и давших имя их идеологии. Среди жилых домов и деревьев она выглядит как призрак прошлого.
На фризе арки надпись на латыни: “Здесь на рубежах Отчизны стоит наше знамя. Отсюда мы понесли другим народам язык, закон и культуру”.
Историк Джеффри Шнапп называет эту воздвигнутую в 1928 году арку “первым чисто фашистским памятником”.
В 1970-х ее окружили высоким забором из металлической сетки — чтобы ультраправые не устраивали там митингов, а левые не пытались разрушить.
В наши дни эти два порождения фашистской монументальной пропаганды стали объектами смелого художественного эксперимента, к которому следовало бы как минимум приглядеться всем участникам дебатов о будущем памятников с расистским, империалистическим или фашистским подтекстом.
Прошлое и настоящее
До Первой мировой войны Больцано (на немецком — Боцен, оба названия официальные) входил в состав Австро-Венгерской империи и был на 90% населен немцами.
Решением Версальской мирной конференции провинция Южный Тироль, крупнейшим населенным пунктом и административным центром которой он является, была передана Италии, получившей естественную укрепленную границу в виде Альп и контроль над входом в важный транспортный коридор — перевал Бреннер.
При Муссолини в приграничном регионе проводилась политика культурной ассимиляции. Менялись географические названия, тирольские культурные общества были закрыты, немецкий язык запрещен к употреблению в публичной сфере.
На другом берегу реки построили большой жилой и промышленный район. Тысячи итальянцев, поощряемых правительством, переселились в Больцано. Новый город украсили памятниками и зданиями, прославлявшими фашизм.
После Второй мировой войны Южный Тироль получил компенсацию за прошлое в виде широкой автономии. Культурные и языковые интересы всех жителей стали уважаться, рабочие места в бюджетной сфере распределяются пропорционально, 90% налоговых поступлений расходуются на нужды провинции.
Но фашистский архитектурный ландшафт остался предметом трений.
“В глазах этнических немцев он был напоминанием о попытке [итальянских] фашистов вытравить их язык и культуру, и они хотели его снести, — рассказывает профессор современной истории университета Больцано Андреа ди Микеле. — Итальянцы, ныне составляющие большинство жителей Больцано, но окруженные преимущественно немецкоговорящей деревней, держатся за Монумент Победы. По их словам, он символизирует не фашизм, а итальянскую идентичность и присутствие в регионе”.
Непрекращающиеся акты вандализма и даже взрывы самодельных бомб вынудили власти огородить Монумент Победы, а здание налоговой службы находилось под круглосуточной охраной военной полиции.
Оба места стали точками притяжения как для итальянских, так и для немецких правонационалистических радикалов. Многочисленные попытки преодолеть конфликт разбивались о взаимное непонимание.
Не обращать внимания? Снести? Плюнуть и забыть?
К Больцано мы еще вернемся. Италия — не единственная страна, которой приходится иметь дело со зримыми напоминаниями о временах диктатуры.
В Испании до 2007 года действовал так называемый Пакт о забвении, но затем по инициативе социалистов был принят закон об исторической памяти, ставший правовой основой для демонтажа монументов франкизма.
В 2010 году с фриза здания национального исследовательского центра исчезла надпись, восхвалявшая Франко, на ее месте осталось пустое пятно. В феврале 2021 года убрали последний памятник каудильо в общественном пространстве — несмотря на возражения третьей по числу сторонников консервативной партии Vox.
Но не все так просто взять и снести. Построенное на раннем этапе правления Франко в стиле нео-эрререско (отличавшееся лаконичностью форм архитектурное направление XVI века, наиболее известный образец которого — королевский дворец Эскориал) — самое большое здание в Испании и объект исключительной культурной ценности.
Единственное, что удается доминирующим в провинции Астурия левым партиям — это блокировать подачу заявки на его включение в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Но главный вклад франкизма в архитектурное наследие — Долина Памяти, гигантский комплекс в 58 км от Мадрида площадью 1365 гектаров, включающий в себя захоронения более 30 тысяч человек, погибших в гражданской войне по обе стороны баррикад, католический храм, гигантский крест, целый ряд памятников и гостиницу.
Франко задумал его как символ национального примирения. По завершении строительства в 1960 году Долину Памяти освятил папа римский Иоанн XXIII.
Однако испанские левые считают, что монумент возвеличивает лишь одну из сторон. Поскольку на раннем этапе длившегося 20 лет строительства там использовался труд политзаключенных, которым за согласие участвовать в работах сокращались сроки, Долину Памяти сравнивают с нацистскими концлагерями.
После смерти Франко в 1975 году его похоронили в Долине Памяти, но в 2019-м останки перенесли на частное кладбище.
В 2020 году правительство предложило компромиссный вариант: официально признать Долину Памяти обычным гражданским кладбищем. Но он мало кому понравился. Одни испанцы продолжают требовать оставить все как есть, другие — все снести.
В Германии такой проблемы нет. Большая часть зданий, тесно ассоциировавшихся с гитлеровским режимом, например, рейхсканцелярия и штаб-квартира РСХА на Принц-Альбрехтштрассе, были разрушены в ходе войны, с оставшихся, например, со стадиона, построенного к Берлинской Олимпиаде 1936 года, сразу же сбили свастики и прочую гитлеровскую символику.
В возведенном годом ранее Дворце съездов НСДАП в Нюрнберге разместился Центр документации истории нацизма, а его мрачно-помпезная монументальность служит напоминанием о спесивой мегаломании фюрера.
В Италии главным воплощением архитектурных идей Муссолини стал район EUR, или Квартал всемирной выставки, Esposizione Universale Roma, который часто называют самой неримской частью Рима.
Бродя по этому мрачноватому месту, вы наверняка натолкнетесь на Дворец итальянской цивилизации (Palazzo della Civiltà Italiana), прозванный “Квадратным Колизеем”. На его фасаде красуется цитата из речи дуче, в которой он оповестил о начале вторжения в Эфиопию в 1935 году.
К северу от центра столицы находится спортивный комплекс Foro Italico, у входа в который возвышается 17,5-метровый обелиск с надписью “Дуче Муссолини”. Внутри висит большая картина “Апофеоз фашизма”, на которой он изображен в виде римского императора. Союзники в 1944 году завесили ее, итальянское правительство вновь открыло в 1996-м.
“В Италии памятники фашизма сохраняются без особенных вопросов, — пишет историк Рут Бен-Гиат. — На них смотрят с позиций аполитичной эстетики. Опасность состоит в том, что ультраправые могут придавать им идеологический смысл, тогда как остальные привычно не обращают на них внимания”.
Больцано: соломоново решение
В 2014 году историки и художники, представлявшие обе общины Больцано, собрались, чтобы обсудить, как решить болезненный и эмоционально нагруженный вопрос. Общественная ситуация в городе превратила здания в конфликтные зоны, и с этим нужно было что-то делать, — и чем скорее, тем лучше.
“Черно-белый выбор сводился к тому, чтобы либо убрать памятники, либо сохранить их как есть, — говорит Ханнес Обермейр, профессор современной истории Инсбрукского университета в австрийском Тироле и один из экспертов, участвовавших в дискуссии. — Снести значило бы уничтожить материальные свидетельства истории и уйти от разговора на сложные темы, оставить — признать фашистскую риторику допустимой нормой”.
В конце концов, нашлось неординарное творческое решение, позволяющее объединить город и успокоить страсти.
Оно состояло в том, чтобы “поместить памятники в новый контекст”, оберегая их художественную целостность и историческое содержание, одновременно нейтрализовав и ниспровергнув идеологию фашизма.
“Для города это стало возможностью честно поговорить о его истории, но еще больше — о сегодняшнем дне, — замечает Обермейр. — В каком обществе мы живем? В расколотом давними идейными баталиями или в демократическом, плюралистическом, толерантном, человечном и открытом для всех?”
Начали с Монумента Победы, вызывавшего особенно сильные эмоции своим откровенно фашистским содержанием, воспеванием покорения и колонизации Южного Тироля и превосходства романской культуры.
С другой стороны, в тесном сплетении идеологий и символов он является и памятником павшим в Первой мировой войне.
Наконец, Монумент Победы имеет историческую и художественную ценность как первое в мире архитектурное произведение фашизма и яркий образец итальянского рационализма, сыгравшего немаловажную роль в становлении французского ар-деко и германского баухауса. В его создании участвовали крупнейшие итальянские архитекторы и скульпторы, в том числе Марчелло Пьячентини и Адольфо Вильдт.
В итоге одну из колонн обвила светодиодная гирлянда, десакрализирующая фашистскую символику, но оставившая в неприкосновенности художественный облик, а в подвале под аркой открылась постоянная экспозиция “Больцано 18-45: один памятник, один город, две диктатуры” (имеются в виду режим Муссолини и нацистская оккупация 1943-1945 годов).
В 2014 году Монумент Победы был открыт для публики, а в 2016-м получил звание Европейского музея года за “возвращение в культурный оборот памятника с противоречивой репутацией”.
Затем дошла очередь до фриза Пифрайдера. Визуально переосмыслить его поручили двум местным художникам, этническому немцу Арнольду Хольцкнехту и итальянцу Микеле Бернарди.
В 2017 году над барельефом Муссолини появилась светящаяся цитата австрийского философа Ханны Арендт “Ни у кого нет права повиноваться” (отсылка к лозунгу итальянских фашистов “Верить, повиноваться, сражаться”) на трех официальных языках региона: итальянском, немецком и ладино.
На площади перед зданием установили доску с пояснительным текстом об истории Больцано и значении памятника — на тех же языках плюс английском.
Некоторые горожане шутили, что эта фраза Арендт на здании налоговой службы выглядит двусмысленно.
“Оставаясь на своих местах, монументы дают возможность задуматься об историческом контексте их возникновения, дискутировать о влиянии фашистской архитектуры на облик городов и о фашизме как явлении, — говорит профессор Ди Микеле. — Под крышей музея было бы сложно оценить их былой смысл и роль”.
Принятые меры встретили полную поддержку местных политиков и граждан. Напряженность в отношениях между двумя общинами иногда возникает и теперь, но не на почве архитектуры. Националисты больше не митингуют возле архитектурных объектов. Страница перевернута.
“Итальянские ультраправые имели обыкновение каждый год собираться под барельефом Муссолини и вскидывать руки в фашистском приветствии, — рассказывает Ханнес Обермайр. — Но цитата Арендт их унижает, вот они больше и не приходят”.
“Немецкоговорящие экстремисты, со своей стороны, устраивали свои акции возле Монумента Победы и вели речи в духе “посмотрите, как они нас угнетают”, но теперь для этого исчезли основания, — продолжает он. — Мы, так сказать, разбили их любимые игрушки”.
Обермайр уверен, что опыт Больцано можно с успехом повторить в других местах Италии и в зарубежных странах, разделенных воспоминаниями о фашизме, в частности, Испании. Эта модель может послужить решением и для памятников в Британии и США, так или иначе связанных с колониализмом и рабством.
“У Больцано свой социальный контекст, но общая идея, что памятники следует не рушить, а трансформировать — хорошая, — говорит Обермайр. — Она помогает всесторонне и критически оценить историю, идеи и архитектурную среду. В конце концов, никакая архитектура не является политически нейтральной, но какими нам быть, решают не памятники, а люди”.
